Рига 1953 года. Юный еврейский полугопник. Одесские бабушка и дедушка, на чьей свадьбе гулял сам Мишка Япончик. Дедушкин штык, привезенный с первой мировой. Дедушкина нога, поврежденная на лесоповале. Безумные песенки и быстрые диалоги, полные иррационального драйва:
— Это был Леха.
— Один? Ты меня, Ленечка, хочешь отправить в больницу?
— Дедушка, это был не просто один Леха. Это был Леха — брат Эдика Сумасшедшего!
— Тот, кто в тюрьме прописался на вечное хранение?
— Он уже выписался. И бусину у меня грабанул. На развалке.
— Ленечка, а ты навел уже справку на его адрес? Улица. Дом. И есть там злая собака, что не кусается.
— Он живет у Эдика Сумасшедшего.
— В дворницкой?
— Да-да, на Аудею.
— И это называется жизнь? Чем такая жизнь, так лучше ее укоротить. Пойду спросить по адресу, зачем его мать родила, если он такой долбанутый шлемазл, что через налеты на младенцев смерть свою ищет.
Очень недурная проза, откуда-то из конца пятидесятых. Сейчас так редко пишут.