АВТОРСКИЙ АЛЬМАНАХ "МагРем" И ПЕРСОНАЛЬНЫЙ САЙТ ЕФИМА ГАММЕРА


Ефим Гаммер: об авторе
Произведения в прозе
Поэтические произведения
Графика
Юмористические произведения

Ефим Аронович Гаммер

Член Союзов писателей, журналистов, художников Израиля и международных союзов журналистов и художников ЮНЕСКО.

 

Автор "Сетевой Словесности"

 

награды, дипломы

 галерея наград

 

новости, анонсы

 презентации, мероприятия

проза, новое

 проза, новые поступления  проза

журналистика, эссе

 очерки, статьи, репортажи

драматургия

 пьесы

exebook

 электронные книги

пресса

 пресса о Ефиме Гаммере

видео, аудио

 аудио, видео

фотогалерея

 фотографии

 

публикации в сети

 международное изд-во Э.РА

 "Журнальный зал." Россия.

 литературный интернет-журнал
      "Сетевая словесность"
      Россия.

 литературно-философский
       журнал "Топос". Россия.

 независимый проект эмиграции
      "Другие берега". Италия.

 общественно-просветительский
      и литературный журнал "День"
      Бельгия.

 "Мы здесь."   США.

 "Еврейский обозреватель." Украина.

 изд-во "Военная литература"
      Россия.

 журнал "Литературный европеец"
      и альманах "Мосты". Германия.

 Горожане на хуторе, Россия.

 "Мишпоха". Белоруссия.

 

 

Поэзия

ВСЕ ТЕМЫ РАЗДЕЛА ПОЭЗИЯ

03.05.2010
Ефим Гаммер

Стена плача

в закладки: moemesto.ru memori.ru rucity.com rumarkz.ru google.com mister-wong.ru




Опубликовано в литературно-художественном ежегоднике "ПОБЕРЕЖЬЕ", США.

#18 - 2010 год



ЕФИМ ГАММЕР



СТЕНА ПЛАЧА



(Поэма пристрастия)



1



Западная стена Иерусалимского Храма.

Две тысячи лет евреи Диаспоры

идут к Стене Плача.

Знают и помнят:

отсюда, от Стены Плача, вышли они

в свое рассеяние две тысячи лет назад.

И здесь, у Стены Плача, соберутся снова.

Из Европы и Америки,

Из Азии и Африки.

Здесь, у Стены Плача,

ведут они свой разговор с Богом.

И оставляют в щелях камня записки

с просьбами и молениями,

с душевными воплями

и сердечной скорбью.

15 января 1991 года смотрел я на эти записки,

смотрел на евреев, разных лицом,

и думал:

в канун войны в Персидском заливе,

за считанные часы до того,

как сотни «Скадов» –

иракских ракет –

полетят на Израиль

евреи вновь стоят перед своим Богом,

перед своей человечьей судьбой.

Что в их записках?

О чем они молят?

К чему взывают?

А может,

они просто полагаются на своего Бога

и донимают его –

вразнобой –

самыми простыми тревогами,

житейского свойства?

Бог один,

люди разные,

и записки их…

вот они, разносимые ветром,

либо взрывной волной.



2



– Каждый человек

подобен Стене Плача.

Жизнь его обращена к миру

только одной стороной –

обветренной,

в трещинах,

неприступной.

Стена.

Камень на камне.

Между ними

заметные щели.

Но сколько ножом ни ковыряй,

камень не расшатать –

вековечная кладка.



3



– Еврейская история –

ножны.

В них меч судьбы

всего Земного шара.

Клокочет магма,

полыхает жаром.

Планета внемлет.

Истина во лжи.



4



– Незнанье – рок.

Всеведенье – порок.

Послушен ветер правд

песчаным генам.

И наступает –

так ли? –

перемена,

и нарастает мясо

там,

где вырван клок.



5



– Разумная

земная толочь

и бестолочь.

Проникнись и блажи.

Наступит день,

наступит час,

с ним – время.

И распогодится.

Небесные дожди

размоют чувства –

крепи и плотины.

Целительная

звездная вода

отыщет русло

следствия-причины

и оросит вновь

тощие года.



6



– Такая лунная

безоблачная усталь.

Такое древнее

Неспешное житье.

Вся ночь – твоя.

Пожалуйста, безумствуй,

и проповедуй

звездам питие.

Кто на Руси?

Но Русью и не пахнет.

В два цвета

индевеет горизонт.

Плугами – фарами

нежданный поздний пахарь

у пули на виду

грызет гудрон.

И снова – тьма,

луна и вздохи камня,

отмеченного

верой и добром.

И небо говорит

в тебе стихами

На языке доходчивом –

любом...



КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА – СЛОВО



(Поэма восприятия)



1



– Ты знаешь,

Как лопаются глаза?

Не от зависти,

не от дурной наследственности.

Ночью наплывают

белые паруса.

Сколько их?

Не сосчитать.

Но все разные.

И каждый

стремится «выглядеть».

Каждый –

лучший парус

на всем белом свете.

Все паруса –

белые.

Это изначально.

А потом…

Потом –

отмывка холста.

И паруса меняют цвета.

С выгодой,

открытой только ослепшему оку.

Ослепшее око –

не мыслит

о выгоде для парусов.

Ослепшее око видит:

белое, темное,

продолговатое, округлое.

И кажется: это, наверное,

нечто неземное.

Иное…



2



– Смерть каждого

начинается с тоннеля.

Ты входишь в тоннель,

и тебя впервые

несет пространство –

то ли мира,

то ли души.

Но в конце тоннеля –

свет,

белое пятно.

Всё оно – целиком –

круговое расстояние

от «Я», доступного пониманию,

до «Я» – недоступного.

И не разъехаться!

Доступное «Я»

вклинивается в недоступное,

наделенное магнетическими свойствами.

И тянет тебя –

не сгинуть в пути.

Тянет тебя…

А там – впереди…



3



– Видели мы

и такие сказки.

Но лучше назад,

чтобы жить по указке.

Всякие разные

наши реченья

выйдут нам боком,

как обличенье.

Мы все привычны

бороться с магнитом.

Что нам тот свет?

И без света мы сыты.



4



– А там, впереди…

Там – бельмо

и неясная доля.

Но лучше –

неволя,

земная:

свой дом, свое поле,

и камушек гладкий

в зеленом ручье,

и солнце –

яичным желтком в куличе.



5



– Отойти за измеренье слова.

Выйти вновь в рассудочный аспект.

И доить родимую корову

у слиянья самых главных рек.



6



– Лучше так, иначе – всё иначе,

как во сне, где не поделишь хлеб.

Кто там – снова? Что за кукарача?

Что за лихость – празднество судеб?



7



– Вышла девушка в русалки,

Злобно топнула ногой.

Одноклассница – нахалка –

Ярче светит чешуей.



8



– Не смотри – не увидишь,

превзойдешь.

А кого-то обидишь –

не умрешь.

Не смотри, и не будет

ничего впереди.

И тоннель не осудит,

да и сам не суди.



9



– А если приглядеться

и уяснить?

Смотри:

глаза лопаются ночью,

при электрическом свете,

когда любовь – жизнь,

когда жизнь –

любовь.



10



– Поэты фальшивят

только в строке.

А в смерти и жизни

они одновременны –

Вечность – в нас…



ПУТЬ К ТЕБЕ



(Поэма познания души и сердца)



1



Туч зыбистая толочь пасмуреет в предчувствии дождя.

Грязными лужами небо латает выемки асфальта.

В росный тротуар впечатываются следы.

Словно шахматное поле остается за мною.

Я иду к тебе.

Я иду…

А вровень с сердцем – неуверенность.

Что сказать тебе? Как сказать?

2



Помню:

в стесненье чуть скошенный взгляд,

кивок головы – вас можно?

Белый танец.

Меня приглашают.

И мне представляется, что весь зал следит за мной.

Я поднимаюсь со стула,

ощущая зыбкое недомогание в груди.

«Женское танго» – тихо и задумчиво.

Грустная смутность щемит.

Я – говорливый и хлесткий – в молчании замкнут.

– Звать... Как тебя звать?

– Люба.

– Значит, Любовь?

– Любовь, и не иначе...

Мне фразой цветистой,

но не расхожей, хочется щегольнуть.

Она на языке, словно яблоко на терке.

– Представь – мы на Луне.

Вокруг селениты. А оркестр лунный вальс играет...

– Не вальс, а танго.

– Пусть танго....

– Мы же... мы не мудреные селениты,

а просто лунатики.

И мягкая, но в колючих искорках,

улыбчивость затаилась в твоих зрачках.

Их антрацитная глубина вобрала меня

в зазеркальную тьму.

И я потерялся.

Как бы сам в себе потерялся.

Или... уже в тебе?



3



Помню:

скамейка, одна из семейства «наших».

Рядом, на гудроне, сдвоенность теней,

высвеченных парковыми фонарями.

Теням легче намного.

Без звука и прилипчивого волнения – слились.

А нам?

Нам надо учиться жизни у собственных теней.

Пальцы ощупью овладевают таинством.

Они, как тени, соприкасаются,

они, как тени, вместе.

Здравствуй, чужая ладонь!

Здравствуй!

Здравствуй и ты, чужая жизнь!

Здравствуй!

А звезда – одна из многих – скатилась вниз, как слеза.

Но слеза – радости или печали?

– Кто-то умер, – сказала ты. –

Падение звезды предрекает смерть.

Закатилась чужая звезда.

Но на каждую смерть –

по закону природы – приходится чье-то рожденье.

– Пусть сегодня родились мы, – говорю я.



4



Помню:

долго я ждал.

Время, раскроенное на мгновения,

приходилось вырывать из себя, как занозы,

и складывать их в неподъемную пирамиду ожидания.

Я ощущал себя рабом,

который тащит на вершину этой пирамиды

одну минуту за другой,

и никак не может остановиться.

А тут еще сбоку от нее пристроился Сфинкс –

загадочное создание разума и неволи.

Пристроился и вопрошает: «Почему не пришла?»

Но ты пришла...

Правда, не в условленный час, с опозданием...

Мной помыкать?

Пещерной неуступчивости обида

хлестнула меня наотмашь.

– Явилась?! – слепо разорялся я,

обгорая в жару щек. –

Больно нужно теперь! Можешь возвращаться домой!

А после мне стало известно: «скорая» была у тебя.

Укол, рецепты и краткое – «нужен покой»...

«Нужен покой»...

Но я тебя ждал, и ты пришла...

Поздно?

Жизнь, полагала ты, не кончается в условленный час.

Ни в тот, ни в другой, условленный...



5



И вот я иду к тебе.

Туч зыбистая толочь пасмуреет в предчувствии дождя.

Грязными лужами небо латает выемки асфальта.

В росный тротуар впечатываются следы.

Словно шахматное поле остается за мной.

И такое же поле впереди.

Я иду к тебе...



6



Две одинокие фигуры встретились

посреди шахматного поля.

– Ты?

– Я.

– Ко мне?

– К тебе.

– А я к тебе.

Я поднял глаза и увидел свое отражение

в глубине твоих зрачков.

Я остался в тебе, увидел я.

И еще я увидел – цветок.

Ты держала цветок, аленькую гвоздику.

– Сегодня день нашего рождения...

– Ах, да... День рождения...

– Три месяца...

– Да-да, ровно три месяца. Поди ж ты, срок!

– Совершеннолетие...

– Совершеннолетие в три месяца...

И рефреном отдается:

«Я не могу без тебя!»

«Не могу без тебя!»

«Без тебя!»

«Я!»





http://coastmagazine.org/doc.php?authordoc_id=2092&doctype=poetry&doctype_id=2

2007 © Yefim Gammer
Created by Елена Шмыгина
Использование материалов сайта,контакты,деловые предложения